Литературная лаборатория
"Красная строка"

Оле, оле, оле…

  Ольга Сергеевна, заглянула ко мне поздно вечером.

  – Спасай! – не переступая порог, попросила она в приказном тоне. – В целом, материал о культурных мероприятиях мундиаля собран, но в «Редакторском обозрении» не хватает, как бы это сказать, московского пейзажа. Техзадание следующее: уличный досуг фанатов на фоне городских достопримечательностей. Десять снимков, один из них пойдет в номер. Тебе сообщаю первой. Заплатят хорошо. Послезавтра, утром, заберу, – и нечего больше не объясняя, закрыла за собой дверь.

   Ольга Сергеевна моя соседка и заместитель главного редактора журнала «Культурный кругозор». Иногда, она по-дружески даёт мне подработку. Но одно дело снимать со студийным оборудованием экспонаты на выставках, а другое … Да, задача. 

   Мысленно делаю примерный набросок, ну а на месте видно будет. Жаль, концерт ей не нужен, я так здорово отработала на открытии чемпионата на Красной площади. Отретуширован альбом c Доминго, Нетребко, Водяновой. Есть фотографии появления первых лиц и виды гумовской крыши со снайперами. Виды, конечно, не для СМИ.  

   Посокрушавшись, отменяю запланированные на завтра встречи, отправляя сообщения с извинениями и обещаниями.  

***

   У выхода из метро Театральная непривычное скопление иностранцев и праздничная суета. Мимо «Старой башни» и «Ванильного неба» пробираюсь на Никольскую и попадаю в бурлящую и ревущую толпу. Её потоки растекаются, образуют водовороты, разбиваются о встречные препятствия, а иногда идут вспять. Всплесками возвышаются транспаранты, флаги и забравшиеся на скамейки туристы. Этот стихийный живой организм гудит вувузелами и гомоном тысяч людей, которые одновременно говорят, поют и кричат на разных языках. Никогда ещё Никольская не была такой пёстрой, многолюдной и такой ликующей!

  – Оле, оле, оле – слышится отовсюду.

   Толкаясь в этом развлекательном хаосе, я выбираю объект съемки и место, с лучшим освещением. Беру против солнца и наоборот. Забираюсь на ограждения и выступы, потом, опускаюсь на плитку и навожу так, чтобы виднелось небо.  Выхватываю отдельные лица и группы. Мне нужен лучший снимок, лучший!

   У Казанского собора, следом за компанией мужчин в красно – белых «арафатках» и белоснежных кандурах, сворачиваю к Воскресенским воротам. На спуске к Манежной обгоняю гостей из арабской страны и фотографирую их на фоне русского узорочья. Удачная цветовая компоновка.

   Толпа становится гуще. Туристы топчут пятачок с нулевым километром, не догадываясь о его наличии. Иду на звуки кавказской музыки. У памятника Георгию Жукову, мальчишки, в чёрных черкесках, стремительными движениями отчеканивают лезгинку. Поснимав, как удалось узнать, земляков главного тренера нашей сборной, двигаюсь дальше. Почти безрезультатно обхожу Александровский сад. Не везёт и у Манежа. Кругом сутолока, гулянье, веселье, но заданная композиция пока не складывается. Возле музея Отечественной войны двенадцатого года, женщины в русских сарафанах, взявшись за руки, поют «Берёзку», а гармонисты в косоворотках, пританцовывая, приглашают принять участие в хороводе. Улизнуть не удаётся и я оказываюсь внутри кольца, вместе с парнем в самбреро и пожилой парой в «пончо» из красно-бело-зеленого атласа. Медленно кружусь, держа технику на уровне глаз. Улучив момент, выскальзываю, приподнимаюсь на цыпочки и, вытянув руки вверх, делаю несколько снимков, глядя в наклонный дисплей. Замечаю на ступенях музея свободное место и устремляюсь к нему. Присев, нащупываю в рюкзаке бутылку с водой и устроив себе пятиминутный отдых, разглядываю шествующих.

   Какая же я мрачная на фоне этого многоцветья! Черные джинсы, серая футболка и «конверсы». Да и внешность блеклая, да и возраст к полтосу… Мне бы уже пора сидеть в кожаном кресле главреда, а я всё ношусь по Москве с камерой, как девчонка. Вчера во время кофе-брейка услышала за соседним столиком шёпот: – это та самая Юля – Круг. Так меня прозвали несколько лет назад за кругозор, после статьи многотиражки о том, что мне удаётся всё – от психологических портретов до провокационной репортажки. В агентстве, все, включая молодежь, обращаются ко мне по имени. Не солидно, но как писал Вознесенский: «Нет у поэтов отчества, творчество – это отрочество».

      Листать отснятое не хочу, слепит солнце и на экране плохо видны детали. К тому же, пока всё не то! Вздохнув, проверяю заполненность карты и заряд. Время – половина второго. Надо бы перекусить в «Вокруг света», в той части Никольской я пока не была. Поднимаясь, смотрю на плотный «движ» и втискиваюсь в него.

                                                             ***

   На Никольской «выруливаю» влево и, пробравшись сквозь колышущуюся под ритмы регги публику, вижу музыкантов, похожих на растаманов. Напротив, пожилой баянист в гимнастёрке, под собственный аккомпанемент, задорно поет Катюшу. Его аудитория, в основном, пенсионного возраста. Чуть дальше грохочут африканские барабаны. Какой-то музыкальный калейдоскоп.

   Возле аптеки, на стыке с Богоявленским, образовался затор. Держа камеру над головой, пробиваюсь к огромному экрану в раме, напоминающей восточную арку. Выясняю, что это интерактивный портал связи. Никак не удаётся подойти поближе. Подпрыгиваю, чтобы увидеть, как болельщики через него общаются. Щелкаю сверху, почти вслепую, по-другому не получается.

   Миную ещё одну пробку, возле импровизированного танцпола, и пытаюсь дотолкаться до гастромаркета. Оказавшись внутри, понимаю, что затея была глупой. Хотя…

   Минут через сорок, с куском пиццы и бутылочкой колы, стою прислонившись к стене. Уплетая, разглядываю давку у витрин, за столиками и возле них. Теснота не волнует гостей столицы – кругом смех, веселье, радость. О футбол! Какую благодать ты даешь тем, кто верит в тебя! Над входом висит огромный экран. На нем таблица ближайших игр. Фоткаю, так, для себя. Соберу потом хронику лета две тысячи восемнадцатого года.

   Выбравшись наружу, вдыхаю свежий, как никогда, московский воздух. С площадки у выхода, которая метра на полтора выше улицы, взглядом провожу линию к Кремлю. Меняю объектив, бленду и повторяю её камерой. Всё-таки главная фан-зона. Затем, привожу технику в начальное состояние и опять погружаюсь в столпотворение. Стараюсь держаться скамеек, так удобнее снимать движущихся навстречу. Некоторые, заметив мой Canon, улыбаясь позируют. Недалеко от меня медленно идут две девушки, одна из них на подмышечных костылях. Их плавно огибает толпа. Завидев подруг, мужчина из противоположного потока, улыбаясь машет им таким же костылем, затем эмоционально что-то кричит на непонятном языке. Наверное, «Нас это не остановит!». Крик теряется в общем шуме. Жаль, что не получилось запечатлеть такой момент.

   Продвигаюсь, судя по развескам на стенах и майкам собравшихся, мимо латиноамериканского квартала, затем мимо хорватской территории, потом английской. Всюду громко звучит незнакомая музыка, в глазах рябит от ярких карнавальных костюмов со спортивной или государственной символикой. Здесь гуляют гурьбой и поодиночке, делают селфи, знакомятся, обнимаются. Я в эпицентре фанатского торжества! Кручусь флюгером, чтобы заполучить лучший кадр!

   Наконец, меня выносит на Красную площадь. Рассекаю её вдоль и поперек Оглядываюсь в поисках фанатов с мячом. Прохожу мимо Парка футбола, но делаю не больше десяти кадров у аттракционов. Камера, в режиме сьёмки и прижата к правой щеке, но где, где то, что мне нужно?!

***

   Четвертый час. Пытаюсь пробиться к Гостиному двору, в котором хозяйничает Мексика. Сразу попадаю на выступление небольшого оркестра. Выбираю фон – прозрачный купол, мраморную аркаду, резную белокаменную лестницу. Работаю со вспышкой и без. Посетителей не очень много, поэтому свободно проскальзываю мимо столов с национальной кухней и сувенирами. Располагаюсь на трибуне у огромного экрана и просматриваю что получилось. Мне нравится, но Ольге Сергеевне нужна улица. Ноют коленки, вставать не хочется, но фотокора кормят ноги. Да, наверно пора мне уже зарабатывать сидя за столом. Может и согласиться на руководителя отделом? Я закрыла глаза, представив спокойную офисную жизнь с бонусом в виде стабильной зарплаты. Чем же придётся жертвовать, приняв это предложение? Свободой самовыражения? Да. Самостоятельностью в принятии решений? Да. Готова ли я к этому?  Нет!  

   Передохнув, тащусь обратно на площадь. Зажата отовсюду, такими же как я. Жарко, мучает жажда. Вижу девушку фотографа с удобной портупеей для камеры, а у меня от ремня ноет шея. Шум на Ильинке и уже в моей голове, всё раздражает, хочу домой. Зачем согласилась на эту авантюру? «Заплатят хорошо», ага культурный журнал хорошо заплатит, как же! Сам неизвестно как выживает. Зная это, участвую в его проектах из соображений благотворительности. Заплатят – хорошо, а нет, так порадуюсь тому, что внесла свой труд во благо культуры. Это ощущение порой сильнее.

   Успела!!! На фоне Храма Василия Блаженного, под огромной волной аргентинского флага, обнявшись позируют болельщики из разных стран. И еще! Французы несут «своего», который головой набивает мяч. Чуть дальше, у Спасской башни четыре девушки, в кокошниках и спортивной форме, изображают танец маленьких лебедей. Недалеко от них, двое подростков, стоя друг к другу спинами, какими-то невероятными движениями делают передачи. Копилка «шедевров» пополняется. Расправляю плечи, вроде пошло. Перемещаясь по площади, я почти без перерыва жму на кнопку спуска.

   Рядом трое темнокожих туристов, в одинаковых синих ушанках, стоя в метре друг от друга, пинают мяч в высоту, а вот… Я мгновенно оказываюсь возле шести парней в формах сильнейших команд. Похоже, что здесь идет главная жеребьёвка победителя чемпионата! Лица сосредоточены, удары точны. То, что нужно! Опускаюсь на колено, передвигаюсь на корточках, верчусь у чьих-то ног и… поймав между прохожими амбразуру, запускаю пулеметный режим, пока игроки смотрят вверх. Потом немного отойдя, повторяю, потом с другой стороны и, наконец, с облегчением выдыхаю. Наверное, я сейчас свечусь от счастья. Разве кабинет сможет дать мне это ощущение эйфории?! Отличная у меня работа!

   Начинает темнеть. Туристов становится меньше, наверное, расходятся к экранам – скоро матч. Возвращаюсь на освещенную фонарями и иллюминационным дождем Никольскую, где буйствует праздничная импровизация. Световые и танцевальные шоу переплетаются с мелодиями струнных, духовых, ударных.

***

   Вернувшись домой, вставляю в ноутбук карту памяти и не верю глазам – три с лишним гигабайта! Вроде брала точечно – только лучшее. Да, уж, много у меня лучшего. Успеть бы к утру, нельзя подвести Ольгу Сергеевну. Сначала удаляю размытые, засвеченные и явно «корявые», потом, фильтрую по другим параметрам. Трудно сосредоточиться, во все стены бьёт музыка и слышатся непонятные выкрики - речёвки. Весёлое начало ночки…

   На мониторе египтяне в костюмах фараонов, дальше компания с фанерным фанатом, затем мулатка с секцией Шуховской башни из дредов, потом... Лица, лица… Сколько в них радости, воли, энергии, юмора! Кадрами проносится прошедший день.

   Без нескольких минут три. Отобрала сотню и все хороши. Впереди итоговый «кастинг» и обработка. Продлевая бессонницу крепким чаем, редактирую до рассвета. К восьми утра на рабочем столе ноутбука, в папке для Ольги Сергеевны лежат тридцать произведений моего искусства.

***

  – Мммм… Пожалуй… Красная площадь. Игроки смотрят вверх, и судя по форме, из разных стран… На втором плане Мавзолей, зубцы кремлевской стены контрастируют с кобальтовым, вечерним небом и желтым фасадом Сенатского… Флаг реет, мяч в небе и как бы над флагом. Мяч над флагом, – Ольга Сергеевна посмотрела на меня поверх очков и улыбнулась. – Этот снимок сделаем флагманским. Так, дальше, локация, ракурс, свет – норм, – Ольга Сергеевна «листает» всю папку и с удовлетворением отбирает семь фотографий, отметив четыре, как лучшие. Затем скачав их на флешку, ещё раз любовно просматривает понравившиеся.

  – Юль, как тебе удалось поймать мяч в небе? Ты что, снимала лёжа на брусчатке? Они же в футбол, а не в волейбол играли, – спросила она, направляясь в прихожую.

 – Просто повезло, – устало улыбаясь ответила я, закрывая за ней дверь. Откинувшись на спинку дивана, я вспоминаю, самые интересные моменты вчерашнего дня и жалею, что он так быстро закончился. Перед глазами замелькали улыбки.

 – Оле,оле,оле, – донеслось из открытого окна…